Три года разгильдяйства (сборник стихов)

Возможна ненормативная лексика!

испытание на разрыв

Когда весь свет мне опостылел
вгрызаюсь в миг один заезженный до дыр.
В тот миг, когда с земли поднимут
мой смятый, безнадежный мир.

И гаркнет зверем люд бездушный,
найдя себе игрушку в том,
что кто-то лезет в душу
и топчет совесть грязным башмаком.

Пророчены на линиях судьбы
укажут срок, отмеренный Всевышним.
Он любит тех, кто умирает молодым,
а я живу еще, а у меня не вышло…

Ударом сапога под дых
я все еще ничтожно горблюсь.
Пред вами я стою нагим,
одетым лишь в затоптанную совесть.

ты музыка

Бестия
дразнила волосами рыжими,
изгибами,
линиями.
Взять бы в руки глину и вылепить,
вселить душу, запахи
бархатной ночи
с её унылым шумом затухающей магии.
А я смотрю на тебя и все больше сливаюсь с камнями.
Готов поспорить ты пахнешь маками,
а твоя кожа
сдерживает мягкую лаву и я бы пил ее
и тихо таял.
Где-то под пальмами,
на берегу потерянного рая
играл тенями день,
а я лизал тебя глазами,
без стыда
без наказания.
Ты моя мания…
Нет,
ты музыка.

Без солнца

Заезжены дальше некуда...
Вы не стесняетесь прослыть «неженкой»?
В оценках сдержан...
Снежинки тают… как и прежде
Все знают, что есть что-то настоящее, нежное...
Запахом кож-жи белой с инеем на веках
Наверно выдумал я вас, чтобы скрыть свой страх
Куда проще прятаться в норах...
Куда ночью тянутся тропы?
И что за шорохи?
Хорош-шо-о...
На полпути я, сумерки, ждите
Небесный житель посеял снежинки — растите
Джа вас защитит
А я всего лишь зритель
Пережить бы зиму мне, с ума не сойти
Без солнца
Без солнца
Без солнца
С собой унесли его птицы, наверно...
Ветер злой с севера
Вера моя, вчера опять умерла… самому противно
Был насквозь пропитым, пронизан спицами
Девицы-мастерицы смеются...
А сегодня пятница
Мне в ночь на пятницу плохой сон приснился...
Снежинки тают
И слезами становятся < — если кто не поймет, то хоть улыбнется
Без солнца пол года, чтобы острее чувствовать
Свет.

О себе...

Располовинило слякотью
Проклятий, клятвами...
Тупое занятие — кликать
Сжимать в пиксель сознание и от этого плакать
Не надо
Устал претворяться слабым
И выгибать спины, сушить оскалы
Опостылел
Сей искренностью сегодняшний мир серый
Забилась стервой в нервы белой солью
Ирония вперемешку с кровью
Скоро все будет по-старому
Просто на похоронах либо молчат
Либо плачут

вечен

Я бы вырвал с корнем молчание пустое и скомкал,

оборвав вас на полуслове.

Играю соло.

Неторопливый, сонный день раздался стоном:

кто-нибудь, разбейте это зеркало кривое!

За ним жизнь новая.

Но не по совести, есть что-то кроме,

когда двое целуются в грязной подворотне,

в этой прекрасной подворотне и небо дырявое их поливает солью...

Скажу за себя — мне совестно,

что я позволял себе быть обманутым числами,

делал пустые выводы, был не нужен и жил с этими мыслями.

На моем лице замызганном можно писать мелом как по стене,

унизь меня, может станет легче...

Жизнь калечит, превращая детей в стариков, стариков в нечисть.

Но пока есть двое,

что в подворотне жмутся друг-К-другу крепче, мир засекречен.

Вечен...

Бог прости

Они клялись небу, надрывая глотки и стачивая ногти.
Бог прости!
Боги умерли…
Еще вчера вы верили, в то что вас уже не спасти и ждали смерти.
Ваши головы вместилища спеси, заложники нечисти.
Зачем носить крестики, есть телефоны и ваши вымыслы,
как наслоения соли на коже.
Люди стали зародышами без будущего и прошлого,
клетки на острия брошены или сожжены,
пищевые цепочки заново сложены, одни других ниже.
По сути все беспомощны,
променяли мышцы и запахи стали на немощь комфорта коров в стойле.
Сколько твои слова вчера стоили?
В слова вкладывают деньги только дураки наивные.
Мне не приятны мировые лидеры, что выливают на себя кровь литрами,
все эти антимитинги и взгляды исподлобья хитрые.
Все ваши моды, слова, ритмы ломанные, лощенные морды, тряпки…
Уголовники натянули галстуки и пишут законы «по понятиям».
Бездари из комплексов и страхов слагают творчество.
Культ личности — всеобщее одиночество.
Одинокие мирки заключенные сами в себе,
беспрерывное состояние войны со всем миром, со своими мыслями.
Позор:«а вдруг высмеют...».
Опуститесь еще ниже к самым истокам.
Вся эта жизни — копошащийся ком, люди-черви. Боги умерли…
Бог прости...

Осень

Мы по этому меридиану спустимся до самого низа,
моя музыка.
В отзвуках моих кошмаров будут намеки на жизнь,
но ведь ты не судья мне,
моя лирика.
Истерика,
истекли все сроки подружиться с осенью.
Ты, подруга, держишь осанку гордо,
а я чуть поодаль иду.
И вроде не на беду, а так…
Случайно пуля в голову.
Я думал по этому меридиану себя сберегу,
но предала меня
моя музыка.
Теперь ты прячешь глаза
и в глубине души обиду,
а я не дышу,
хотя не думал я, что так просто сгину.
Мы сильные борзЫе вместе выгибали спины.
Теперь ты проститутка — даришь себя миру,
а я наверно разговариваю с ветрами в пустыне
над своей могилой.
А что могли мы?
Гнить среди элиты,
или предаваться оргиям в стране забытой.
Осень, ты беззубая паскуда!
А я труп.
Мы квиты.

Жги мне сердце красотою своею гордою....

Мой мир светел,
Пропитан ароматом заливного луга.
Пыль с дороги,
Очерчивающей лесополосу по кругу,
По которой мчал я,
Увозя подругу
К горизонту…
Красным огоньком тлели силы на покосе.
Земля моя разметала косы
Во все стороны.
Хорошо на воле вору
Пить поутру родниковую воду.
Пусть ветер мне треплет бороду и ты,
Моя ласковая,
Жги мне сердце красотою своею гордою....

человек-пространство.

Воздух как струна упругий и гладкий в моей груди выбивает такты.
Проспектами, дворами на ту сторону и обратно разливается бархат
Нервы рассыпаются прахом. Сонные старики в морщинах прячут тайны
Время пройдет и они растают
Страстный порыв стал густой смолою, принял причудливую форму молнии
Жирные голуби тычут в морду мне, но только все равно не больно
Стены домов обхватывают меня со всех сторон, мир соткан балахоном
И я в балахон тот облачен...

Как умирает память...
Как умирает память?
Вам наплевать, вам не охота плакать
Пламя, в нем плавился металл и чьи-то кости...
Поросло травой и ссохлось осенью

Как умирает память?
Закрывают глаза сзади, подгибают ноги, чтоб вместе падать
Народ, что превратился в памятник
Стоит прямо и гордо, его не согнут годы

Как умирает память?
В театрах появляются новые роли
Старух
И кто-то ставит чашку чая на учебник истории, обостряя слух

Как умирает память?
Так умирают праведники, основы нравственности — то, что становится непонятным
И чему посвящают праздники — дополнительные выходные дни

«Колыбельная»
Кажется простым. Простыл.
Просил больше не тревожить
— Ну сколько можно в конце концов!?
Можно только любоваться
И курить
Только так, чтобы не слышать запах
Вашей кожи
Осторожней, вены принимают лишь малые дозы
И пухнут так же
Как пухли веки
Бликами розовыми души калеки
Спасались каплями
Неким варевом
Открывали окна
Чтобы проводить зиму
-Ведь я умру?
................................
-Ну конечно, глупый. Спи давай
завтра будет новое утро
И очарованные с улыбкой засыпали
В обнимку с таким нежным и упругим телом
Своей печали
Во мраке комнат опечатанных
Полупустых
Под клокотанье демонов
Заложников оргий диких, тихих

Спи малыш

Кофе — мой наркотик ©

Увидь в круге чашки кофе

Чёрное

Нарисованное смолою

море

Увидь собранную по каплям грусть женщин

В аромате романтика

В бархате вкус арабики

я раб его

За него продал душу

и ещё чуть-чуть...

Я могу плыть в вечности

А могу застыть навечно

тихим вечером

где-то в среду наверно

не прикажешь сердцу выбрать веру

и не наврешь ветру

Мой наркотик

Ты шепчешь в душу мне

я в мир —

рождаем стерео

В звуках серебра

И горечью кофе на губах...

Весна

Спутали карты, смутили публику

За глупой мимикой теплиться чувство

Как подо льдом мутным

Струится и пульсирует

Жизнь

Прекрасная, невыносимая...

И снова читать в манускриптах

Стихи про любовь

Поливать раз в месяц кактус на подоконнике

И кормить мух остатками вчерашней покупной еды

Делать какие-то неважные выводы

Обнаружить, что в кране нет воды

Выйти из толчка расстроенным

Стереть салфеткой пену с бороды

Где ты?

Нет тебя в этой комнате

Взять карандаш и сесть писать

Скомкать, выкинуть в ведро

Пойти во двор

Наступить в …..

сделать вид, что все равно

Усердно огибать лужи

Слушать птиц и дышать полной грудью

С грустью глядеть в глаза одиноким девушкам

С наушниками в ушах, на шпильках...

Быть дешевым, трещать по швам и чавкать подошвами

Придти домой

Отогнать мух от позавчерашней еды

Доесть

Лечь спать усталым

Проснуться в шесть.

Воровство

Пледом полуночи с причудливыми узорами

Путаем пути, нас не найдут

не стоит медлить, пора идти

Нас не дождутся дожди и не доживут до нашей смерти

Вороны

Воры мы

Воровским молоком вскормлены

И вскоре вскроем шкатулки-головы

Чтобы вынести всю чушь и еще что-нибудь

Пиши неразборчивым подчерком

Ведь врачом быть тебе напророчили в детстве

И подчини одиночество бичом

Это клуб не для всех

Я не причем не причиню смерти

А впрочем...

Вот снимок моих северных мыслей

Бен Вебстер — плавный минус

Запах кофе и целый час, чтобы цедить всё это через зубы...

Из таких часов в особях произрастают люди

Вершатся судьбы

Свешены ноги с подоконника и так легко

Мешать не будем...

Заблудшим в душных комнатах

Времён, когда наши родители писали стихи

И тоже думали, что любят

так было бы лучше…

Проползают очередную остановку ленивые маршрутные такси,

улица — тиски и музыка в плеере призвана меня спасти.

В лице попутчицы что-то близкое до неё рукой подать,

но мы так далеки, что делаем поспешные выводы

и спешим на следующей остановке выйти.

Время вытянуто вдоль линии горизонта, которую не видно здесь

каким-то причудливые узором.

Нет надобности что-то выдумывать, достаточно просто видеть.

Будь со мной свобода влюблённости

я бы не остался в позапрошлой осени, кости проросли на погосте,

а пальцы оторвало лопастями дней плоских в которых молодость моя

развивает бешеные скорости и проносится мимо.

Нет времени увидеть как красиво, улыбнуться миру, сжечь спирт в крови…

Да… Так было бы лучше, так было бы хорошо… невыносимо...

Вот так вот глупо…

Новая поросль паскудства смотрит исподлобья косо, кидает жесты.

По-прежнему нас делят на сегменты:

безнадежный, может выйти толк, жертва незапланированной смерти…

В позывных новостных передач шифруются зомбирующие сигналы,

и очередной лидер ебет вам мозг в прямом эфире прямо с экрана.

Нами рулит реклама, как старый опытный пёс овечьим стадом.

Нас направят куда надо, нам покажут выгодную кому-то правду

и будут нагло гадить прямо в мозг, давая нам возможность в полной мере

ощутить всю прелесть жизни безмозглого растенья,

для которого дерьмо — удобренье.

Общественное мнение, характерное явление для каждого периода времени.

За тысячелетия не придуманно безболезненных решений,

тебе дадут по шее и поставят на колени, займут твой рот фаллосами — в знак презренья.

И не перегрызть этот кляп, и не развернуться вдохновенью,

и все твои потуги будут бесполезны —

выкидышь-творчество, вот удел твой.

Разбей свой лоб о стену, чтобы заглянуть внутрь,

в твоём мозгу червь и запах трупный,

ты уже умер,

в тот самый момент, когда начал понимать буквы и полученные с их помощью звуки.

Ты уже умер, друг,

вот так вот глупо...

дед и бабка

Ни стихотворение ни проза, написано не понятно для чего, но получилось очень круто, всем прям понравится и все у себя это сохранят на компах, чтобы потом детям показывать.

Керосиновые лампы поломаны и на полу сложены хламом

Холодно

И ничего не видно

— Дед, сходил бы в лес за дровами, ато ведь помрем с тобой до утра мы.

— Маруся, вот щас прям в метель в час ночи в лес попрусь я. Думай башкой, курица!

— Проклятый пьяница! У меня ж уже пальцы на ногах не шевелятся.

— Чтоб у тебя язык замерз и отвалился...

— Ась!? Ты там че побрёхиваешь, Шарик? Отвалится у тебя хер, будешь тогда умничать...

— Дура, уж за 70, а все о том же… Эх снять бы мне годков 50. Не пришлось бы сейчас скучать...

— Паразит! Прижми жопу! Уж не долго мне с тобой жить...

-...

Дед слез с печи, кряхтя начал натягивать тулуп на дряхлые плечи

Шарит в углу, шапку, топор ищет

Бабка помалкивает...

Дверь скрипнула — ушел дед...

Свищет метель, холод крепнет

Деда всё нет...

Тупыми пальцами, бабка застегивает непослушные пуговицы

Руки не слушаются… в избе становится пусто...

Пасмурное утро упивалось росой и шевелилось седым ветром

Свист в ставнях, скрип в петлях, воздух натянут нервом

— Входи первым...

— Ага, ты ещё скажи «сигани в макушки вон того дерева»..., дверь не заперта и стёкла все разбиты

— Там наверно уже все ценное вынесли....

Дверь обвисла на петлях, но отворилась легко с пронзительным свистом

На них пахнуло как из погреба старостью и сыростью

— Ты что-нибудь видишь?

— Ща достану мобильный… Смотри что тут, какой-то утюг… старинный...

— Какие забавные картинки на стенах, вот ржавая бритва, газеты трёхлетней давности… смотри! это… как её… мачете...

— Серп, дубина.

— Я его возьму с собой...

— Смотри… Похоже они тут жили...

В уголке на стене весела фотография в лакированной деревянной рамке под стеклом, толстым слоем пыли покрыта

С нее смотрели молодой мужчина и женщина, на коленях дети

Мальчик лет шести на вид и чуть младше девочка в берете

— Зачем тебе она, зачем тебе эта фотография?

— Прикольная, повешу у себя в спальне… Может их кто-нибудь знает из местных...

— ...

— Пошли, уже половина шестого, сегодня на завтрак блины с мёдом.

Избушка вновь осиротела… Под небом серым она была как чей-то череп… Внутри нее застыло время...

Здравствуй, Эфир (зарисовка)

… Будь готов, приятель

Идёт проверка памяти

Через пару минут разогрелись платы

Мозг в панике

Врубаем ретранслятор

Крутим ручку, до появления слуховых восприятий

Затем последовательно перебираем варианты

Вроде вот неплохой пятый

Ты согласен с условием

там что написано? непонятно

Наверно...

Провал во времени...

Белая чистая комната без дверей и окон

Прямо напротив терминал

Там буквенная клавиатура, на дисплее надпись «введите имя»

Пишу «Евгений», кнопка «Еnter»

Надпись, «Имя принято, спасибо»

Из ячейки сбоку выпала медная пластина на цепочке

Тут же бумажка с инструкцией

Смысл — произнести вслух код, если выйти захочешь

Гравировка на табличке «Евгений: 876211856»

Вешаю жетон на шею, инструкцию в карман

Что дальше?...

… Дождь липкой влагой бил по одежде. Он посреди грязной кривой улочки, мощенной камнем, пугливо оглядывался по сторонам. Была ночь и на улице он был один. Яркие неоновые витрины торговых лавок, серые груды мешков, какого-то тряпья и мусора в лужах. Он ожидал всего, чего угодно, но только не этого...

… Как воробушек он на носочках пересёк большую лужу, перескакивая с одной кучки мусора на другой, и пристроился под небольшим навесом...

— Ну здравствуй, Эфир...

малюски

Малюски с лбами узкими

решили построить собой башню

Преисполненные возвышенными чувствами

Мучились, мечтали о щупальцах

Чтобы твердую почву нащупать

и быть уверенным в завтрашних днях

Увы и ах, течения переменчивы

И те, кто вчера были на вершине

сегодня от звездности на дне лечатся

И плачут так и огрызаются беззубыми раковинами

С трёх шагов неотличимые от камня.

\\\

Запросто в одной строке\

сутки зовут меня в гости\

в агонии огонь и я\

и что-то кроме\

может быть тяжёлые нарконики\

смеюсь до коликков\

доставая из шляпы белых кроликов\

я по-прежнему ставлю крестики поверх ноликов\

исподлобья смотрю\

утирая сопли\

вашу боль выпью и уйду в тень\

незамеченным\

мне делать нечего\

вечный мечтатель затянул петлю на шее завтра вечером\

в руке чётки\

мысли четктие\

на четыре щёта\

пляшите твист покойники\

ваше время пробило\

вскипайте кровью и вскройте эти пустые головы\

разумы из нулей\

и взрывы бытового газа в центре города\

станут завтра частью хроники\

мы все покойники, братья, мы все покойники\\\

Гражданская позиция.

Спорт — спор двух дураков

в упор

выпятив морду,

в руке топор,

в голове ступор,

tупо.

Выпндрелся и через забор,

за борт

на корм рыбам.

Умрите с миром.

Всемером устройте месево,

всем будет весело,

убица есть чем,

а там дело уже к вечеру.

Гордись шестым разрядом слесаря,

я со скепсисом воспринимаю твои одномерные мысли и ритм-секции.

Не до абстракций братцы,

когда такое творится на улице,

в голову бьёт май,

под фильмы Кустурицы

люди ……

И вправить мозг надо бы,

а то и вправду так не долго состариться вечно-пьяным

бараном

в паре с тараканом

из твоей головы.

И в самом деле «правы ли мы...?»

Мы свой, мы новый мир построим.

Ты найдешь сходство,

не без горести,

я был отбросом как и ты в далёких девяностых —

как следствие опухоль мозга,

или просто я заебался жить по ГОСТам.

Попятам водили хороводы тут и там,

заложники моды

пьяные, от бесконечной свободы,

мы молоды.

Мы свой, мы новый мир строили.

Но стало быть устали,

наш путь до смерти,

одна/четвертая пути, полёт нормальный.

Нас убивает скорость в жестяных коробочках,

точки на венах от сознания беспомощности,

добавьте мощности.

В акапэлах тонущих уже никто не слышит крик о помощи.

Почище бы быть мне в своих удручающих мыслях,

почаще бы быть целым, а не разобранным на части.

Сбиты все ориентиры бейсбольной битой

и мы как котята слепые застыли у стены великих открытий,

топить в корыте нас будут,

парень закрой дверь с той стороны — там разбитые судьбы

так и недобиравшихся до сути.