Antropollo I

Это место действовало на меня очень тяжело. Бессознательный, а иногда очень даже осознанный страх впивался мне в душу, когда я оставался в своей палате, привязанный к койке ремнями. Я слышал шумы и не мог понять — звучат ли они в моей голове, или это действительная реальность, подпитанная моим страхом. Скрипы, крики из других палат, шорох и смех — всё это создавало атмосферу типичной психбольницы, каковой она, впрочем, и являлась.
Было уже далеко за полночь, и я как обычно пытался разгрызть свои ремни, дабы стало возможным закрыть уши руками, чтобы не слышать этих ужасных шумов, и, наконец, заснуть в уютной тишине. Дверь отворилась и вошёл санитар. Я резко прекратил свои попытки и притворился спящим — мне не хотелось получить дозу снотворного — оно затуманивало разум. Он склонился надо мной — я почувствовал запах его пота и перегара — ночью, санитары играли в карты, пили виски, и водили шлюх, чтобы совсем не свихнуться и не оказаться пациентами на своей же работе. Проверив ремни, он прочистил горло и сплюнул на пол. Затем я услышал, как он открывает шприц и набирает лекарство. Укол. Первый раз он не попал мне в вену. Пришлось приложить все усилия, чтобы притвориться спящим. Второй раз попытка оказалась более удачной и я почувствовал, как лекарство вошло в мои вены и устремилось к мозгу. Не знаю, что это был за препарат, но он делал из меня ходячего мертвеца — утренняя доза сбивала меня с ног до обеда и я сидел в кресле, пуская слюну до тех пор, пока действие дурмана не проходила, и я мог выйти на улицу во время послеобеденной прогулки и отрезвить свой ум.
Санитар положил шприц на столик, на котором находились лекарства для других пациентов, и нетвердой походкой вышел из палаты. На меня накатило до боли знакомое и неприятное чувство настойчивой расслабленности. Она захватила не только моё тело, но и сознание. Я оказался в коконе своего тела, не в силах пошевелиться и, даже, думать. Шумы вокруг усилились до предела, они уже проникли в мою палату и яркими вспышками освещали сетчатку моих глаз. Перекрывая эти проявления моего подсознания, в голове зазвучала музыка. Странная, пугающая, необычная, не искусственная, она текла через меня, и я бы всё готов был отдать, чтобы запомнить её, записать, и воспроизвести при возможности. Она начала играть в крошечной точке в середине головы, затем превратилась в вибрации, которые разрослись в стебли, пронизывающие моё тело. Они всё росли и росли, заполнив всю палату, всё пространство, весь город, весь мир. Они были мной, я был ими, я был этой музыкой, этой вселенной. Я был пространством.
Вдруг всё резко затихло. Всё исчезло в никуда, и затащило меня туда же. Я словно поглотил самого себя, всосался в свою же материю. Я был в Нигде. Ничто окружало меня. И я окружал ничто. Всё было Ничем. Это не заняло времени, в физическом плане. Этого просто не было, но я понял, что существовал там. Вновь, оказавшись в палате, я вдруг осознал, что силы пришли ко мне, и я снова могу чувствовать тело и сознание. Я открыл глаза и передёрнулся от страха — рядом со мной на стульчике сидело тонкое вибрирующее создание. Оно не походило на известные мне формы жизни. Это было существо, состоящее из нескольких тонких бесцветных линий, принявших одну форму — отдалённую напоминавшую человеческую сгорбленную фигуру, сидевшую на стуле. Эти «нити», из которых состояло создание вибрировали, словно струны, тяжёлые басовые струны. Он этой вибрации исходил успокаивающий гул. И тут эти струны начали превращаться в форму звуковых волн, и я начал слышать слова. Очень мягкие, обволакивающие, они успокоили меня и заставили прислушаться и услышать.
— Ты найдёшь. Ты обретёшь. Успеешь понять. Проникнуть. Отрицание будет великой помехой. Разум — убери. Углубись. Найди Antropollo внутри. В вакууме. В груде заблуждения. Пусть обретёт форму. Для этого мира. С помощью этого мира. Будет подпитано мирами иными. Мы поможем. Слушай. Выражай. Вытаскивай Antropollo из души. Оно заложено. Протекает через тебя. Из ниоткуда. Помни. Вытащи. Вытащи!
Последнее слово настигло меня в сонной дымке.